Высветившая на будильнике цифр 19-00, говорила о скором приходе матери с сестрой. Одетые мы сидели, обнявшись, и шептались об том, о чем боялись говорить раньше. Это был первый опыт у Пашки и у меня. Он говорил, что я ему нравился с самого начала, но он боялся сказать про это, боялся быть отверженным и не понятым. В его словах я представлял себя. Это было огромнейшей наградой, держать в объятьях Пашку.

Расставаясь с ним у метро, я стоял и смотрел как он, оборачиваясь, шел в сторону своего дома. Мне хотелось с ним быть все время, не расставаться не на секунду. Но мы понимали, что это пока не возможно, что наша тайная любовь должна остаться не разглашенной.

Ехал в метро я с таким легким настроением, весь мир был какой-то счастливый и живой. Все вокруг было каким-то жизненным и добрым. Я был бесконечно счастлив, счастлив, что завтра увижу снова Пашкины глаза.

Я благодарил БОГА за подаренную мне любовь, за моего Пашеньку.

Созвонившись в 9 утра, я, не завтракая, помчался на встречу с ним, ни знаю, как я удержался тогда, и не кинулся при людях, с объятьями на Пашку, удержаться было трудно. Разлука на целую ночь была огромна.

Придя ко мне, домой, захлопнув дверь, мы сразу бросились обнимать друг друга, ласкаясь, словно котята мы были будто на небе от счастья. В ласке и объятиях Пашка произнес шепотом три самых красивых слова: “ Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ”, и тогда я прошептал ему тоже самое. Мы поклялись никогда не расставаться, поклялись, что ни что нас не сможет разлучить, не что и не кто и только ТЫ, И Я навечно. Мы слились в одно целое, я нашел свою половинку, а Пашка нашел свою.

Наследующий день, когда Пашка уехал с родителями к бабушке, не мыслимая тоска охватила меня. Человек, ради которого ты живешь, которому тебе ничего не жалко, ради которого ты готов на все, абсолютно на все, даже отдать свою жизнь ради его счастья, был в эту минуту так далек.

Отпуск матери должен был быть лишь через две недели, этот срок был ужасен и подобен самой долгой разлуке.

Каждый день, засыпая, я, вспоминал Пашку, вспоминал его лицо, брови, глаза, его голос, было ужасно одинока. И каждый день я за него боялся, жутко боялся, что с ним что-либо случиться, что его кто-то обидит. Он ведь там был совсем один.

Эти две недели были ужасны, они были ужасно длинные, создавалось впечатление, что они не кончатся никогда. Но пришел светлый день, и мы ехали на вокзала, вдвоем с матерью. Я тогда так торопился, едя в электричке, мне казалось, что она ехала не два часа, а целую вечность. Выйдя из автобуса, что подвозил нас до нашей деревне, мне хотелось бросить все вещи и побежать пешком эти 15 километров, которые разлучали нас с Пашкой.

В этот же день я поссорился с матерью, которая не пустила меня гулять, говоря, что много дел, надо убираться и т.д. Ночью мне снился Пашка.

В 10 часов я пошел к Пашке пешком, так как не смог оживить свой мопед, собранный с Сережкой. Зная название деревни и приблизительное расположение дома, у которого даже не было номера, я шел и знал, что обязательно его найду. Немного уставший, я добрел до Пашкеного селения, оно было немного меньше чем наша деревня. По Пашкиным описаниям я нашел его дом. Стук в дверь, вышла женщина, по всей видимости, это была Пашкина мама. “А Паша дома?”, задал я ей вопрос, «Нет его нету, он с ребятами поехал на озеро”, произнесла каким то молодым голосом она. “А когда он вернется?”, “Думаю что скоро, они уехали вчера утром, если хочешь, можешь подождать”. Она пригласила меня в дом, показала Пашкину комнату, где мне и предложила его подождать. Забавная как-то у него была мама, она меня даже не о чем не расспросила, кто я, откуда. Я сидел на Пашкиной кровати, она была, какая то жутко высокая, что аж ноги, опущенные вниз, не доставали до пола. Все здесь напоминало присутствия Пашки, его рубашка весела на спинке стула, джинсы, небрежно кинутые на кровать, на подоконнике стоял мой магнитофон, которой я дал Пашки еще в городе, чтобы ему не было скучно. На кровати лежала книжка, увидевши ее название я улыбнулся, “ну ты Пашка даешь, совсем ребенок”, он читал Старика Хоттабыча. Я раскрыл книгу улыбаясь начал ее читать.

“Что-то Пашки не видно”, спустя час произнесла его мама, “ Может я подожду на улице где ни будь”, сказал я, “Нет ничего страшного, ты мне не мешаешь”. Его мама что то делала на кухне, которая была совмещена с большой комнатой, а перегородка с занавеской разделяла вторую комнату, где сидел я. Вскоре раздались шаги, и я услышал голос моего Пашеньки, “Привет ма”, “Паш тебя там ждут”, сказала его мама, “ А Наташка что ли”, слышал я милый и знакомый мне голос. Пашка зашел камне, его молчаливая, милая улыбка была на лице, держа книжку в руках, я смотрел на немного загоревшего Пашку, его глаза, этот неисчерпаемый океан, смотрели на меня. Я сполз с кровати и произнес “Привет”, Мы поздоровались за руки. В этот момент захлопнулась входная дверь в дом, его мама вышла на улицу. Пашка обнял меня и заплакал, а я обнял его, затем одной рукой гладил его по голове. Буквально через минуту его мама вошла обратно в дом, мы будто по команде отпустили друг дружку. Пашка начал вытирать глаза рукавом рубашки.

Ничего не заметившая его мама, накрыла на стол, и даже не спрашивая меня, хочу ли я или нет, она нас позвала есть.

После чего мы с ним пошли на улицу, пошли по прогонной дороге, отдаляясь в поле. Там Пашка взял меня за руку, я был на седьмом небе, ощущая, Пашкины, пальчики у себя в руке, я был счастлив. Разговаривая, мы с ним шли по полу. Пашка мне говорил, что ему было жутко одинока и тоскливо без меня, а я Пашке говорил, что мне было плохо без него. Прогуляв до темноты, в еловой, защитной полосе железной дороги, мы с ним разожгли костер. У исходящего света и тепла костра, мы отдались безумию любви и ласки.

Пришел домой я только утром, я понимал, что нельзя было так поступать с матерью, так как она уже бог знает что подумала, но в тот момент я забыл про все. Я безумно люблю свою мать, но в тот момент я был эгоистом.

Лето стало морем счастья, так как мы с Пашкой были почти всегда вмести. Тогда я вошел в его “тусовку”, а он в мою. Никто и не догадывался тогда, что между нами, бурлила огромнейшая любовь, она была настолько огромна, что любой бы обменял все свою жизнь, на день таких чувств.

Однажды купаясь с Пашкой в озере, где я купался с Серым, я ему рассказал, что был в моей жизни такой человек. Пашка выслушивал меня очень внимательно, и переживал вмести со мной. “А если б он вернулся, что тогда? Ты бросил бы меня? “, сказал Пашка. “ Ты что такое городишь, Пашка ты что?”, Знаешь, да я его до сих пор люблю, но это не то, моя любовь к нему, это абсолютно другое, он был мне как старший брат. “Не понимаю”, сказал Пашка. Знаешь, я себя сам не понимаю, но есть ты, и я тебя безумно люблю, и ни на кого не поменяю, только ТЫ и Я. “Сережка я знаю”, сказал Пашка, это я так просто спросил. Я взял Пашку за руку, и мы залезли в воду. Лаская поцелуями каждый сантиметр тела друг друга, мы были буквально в Раю.

Это озеро, стало для нас самым любимым местом, обнявшись, мы с ним сидели на берегу, и смотрели закат. Красивейшая картина стояла перед глазами, как уходящий красный шар солнца, уходил за горизонт, и отражался в озере. Будто бы сверчащая дорожка к солнцу, в какой то сказочный мир. Тогда хотелось взяться за руки, поднять руки вверх, и полететь в небо. В тот момент хотелось плакать от счастья.

***